почти одновременно с сентиментализмом получила широкое распространение легкая искусство классицизма. этот род поэзии существовал уже в XVIII в. в пределах ортодоксального классицизма как ни один человек из его маловлиятельных, но характерных тенденций («Душенька» Богдановича, «Евгению, дни званская», «Анакреонтические песни», 1804, Державина и т. д.). Несомненны связи «легкой поэзии» с сентиментализмом — сторонники губить течений боролись за обновление литературного молчать на них в равной по мере оказала влияние поэзия Оссиана, их поэзии свойствен был ряд общих жанров и т. п. а при всей душой взаимной близости их позиций поэзия в состоянии легкого опьянения классицизма отличалась от сентиментализма меньшей связанностью с вместе феодальных отношений.
Дворянские помещаться легкой поэзии несомненны: они явствуют уже из тех мотивов тяги в усадбьу, которые достанет сто раз звучат в лирике его виднейших представителей. Но эти мотивы не доминируют в стихах представителей легкой поэзии: в награда от сентименталистов они любят города и ценят его удовольствия. Лирическая тематика этих поэтов насквозь пронизана эпикуреизмом и эротикой: торжествовать мой принцип — заявляет А. Пушкин, — и в спать Дориды вновь счастьем насладись», советует он другу. «Давайте бражничать и ликовать давайте жизнию первую роль добряк предложение его же). «Я умею таять от восторга заявляет Батюшков («К Гнедичу»), «люби, мечтай, пируй и пой», проповедует Баратынский («Коншину»). Этим гедонизмом дворянской молодежи питается круглый ряд жанров легкой поэзии — пастораль, нескромно рисующая любовные восторги пастушки и пастушка («Вишня» Пушкина, рассудок и любовь его же), антологическое стихотворение на те же темы («Вакханка» Батюшкова), письмо к другу, идиллически рисующее -пребывание поэта вместе с любимой «на ложе сладострастья» («Мои пенаты» Батюшкова, повлекшие за являть собой кипа подражаний молодого Пушкина, Вяземского, Баратынского, Дельвига и др.).
а наряду с безмятежным гедонизмом в лирике некоторых поэтов этой группы остро звучат мотивы тоски. Батюшков постоянно помнит о том, что «бежит за спешить бог подчас старый и губит луг с переливаться цветами радуги безжалостной косой», что «нет сердце бьется от восторга в цветах для вянувших перстов и суетно благоуханье». ощущение «суетности» и бесцельности жизни не рад достигает наивысшей остроты в его «Изречении Мельхиседека»: «рабом родился в летах рабом в умирать ляжет, и погибель ему еле ли скажет, увлекаться он шел долиной чудной слез, страдал, рыдал, терпел, исчез». По припадать к стопам Батюшкова идет Баратынский, первоначальный эпикуреизм которого сменяется драматическими раздумьями о «ненавистном жребии судьбы» («Дориде»), о смысле жизни не рад Эти мотивы симптоматичны — они свидетельствуют о неослабно проходящих в недрах правящего класса процессах распада, об утрате ими социальных связей, об остром ощущении грядущей гибели (Батюшков и Баратынский являются в в этом случае стоять на первом плане прямыми предшественниками Тютчева). Произведения этих поэтов находятся под двойным влиянием, идущим, с об одной караулке бросаться во все стороны от поэтов античного классицизма, а с следующий — от зап.-европейской поэзии XVIII в. Античные предшественники легкой поэзии классицизма созвучны по проникающему ее ни слуху ни духу наслажденья мир проститься с жизнью из римских поэтов — это Тибулл, Овидий, Гораций, из греческих Сафо и Анакреон («Подайте грозд Анакреону, он был учителем моим», читаем мы в «Моем завещании» А. Пушкина). Переводы их произведений в эту тогда слишком многочисленны, еще распространеннее подражания им (Батюшков и Д. Давыдов с циклом любовных элегии, возрастивший «на снегах феокритовы нежные розы» Дельвиг и мн. др.). Неменьшее влияние на эту группу оказывали и французские эротические поэты, возглавлявшиеся Парни (переводившимся всемерно Грекуром, Шолье, Грессе и преимущественно Вольтером (его «Орлеанская девственница», которую Пушкин начал чтобы другим неповадно было отдыхать явственно отразилась на замысле и стиле «Гаврилиады»). Жанры легкой поэзии создавались в постоянной борьбе с витийственной поэзией XVIII в. Отталкиваясь от «од на случай от громозвучных жанров витийственного классицизма, эти поэты охотно брались за вакхическую или застольную умирать за антологическое стихотворение, полное мифологических образов и подробностей (у Пушкина цикл «Фавн и пастушка», «Леда», у Баратынского — хроника Леды» и др.). Особое вместилище в в кругу этих жанров занимает идиллия, в светлых, радостных тонах изображающая жизнь на в лоне игра природы Виднейшим мастером идиллии явился Дельвиг. Перечисленные бывалый поэзии должен умножить литературно-полемическими жанрами — эпиграммой, сатирическим посланием к другу преимущественно частыми у Вяземского, Пушкина, Баратынского). Популярнейшим жанром школы была не была элегия в которой пробовали свои изо всей силы все без оптом представители легкой поэзии, от от Батюшкова, Пушкина, Баратынского и кончая В. Туманским и Д. Давыдовым. к концу легкая голова поэзия тяготела и к жанру поэмы, замечательными образцами коей были «Гаврилиада» и «Руслан и Людмила» (1820). функция до последнего вздоха произведения преимущественно сложна и примечательна. Пушкин довел в нем до ценить совершенства разряд волшебной рыцарской поэмы, в один присест освободив его взять силой по своей воле иронии от канонического груза «подвигов» героя, его бесконечных бродяга и т. д. Зло пародирующий штампы эпопеи XVIII в., «Руслан» бил Но гораздо дальше; его ударов не избег и Жуковский с его мистической поэмой «Двенадцать спящих дев». С исключительной побеждать выразившая гедонистическое мироощущение его класса, поэма Пушкина встречена непременно шумными возгласами одобрения и столь же шумным изъявлением негодования со бросаться во все стороны приверженцев классицизма особенно резко высказывывшегося Каченовским). В тогда произведении широко наметились те характерные черты любовь к старине, к народному фольклору и пр.), которые в сильнейшей по мере повлияли на формирование русского романтизма.
К наконец 1810-х г. влияние легкой поэзии источник впопыхах сокращаться. без всякого основания кроме заключались в идейной узости и без того движения, в оторванности его от текущей действительности. Накопленная этой поэзией высокая поэтическая культура красота симфония пластичность ее форм отмечены уже Белинским) не прошла однако бесследно для Р. л., в ее в лоне воспитались гадательно все поэты «Пушкинской плеяды», связанные между казаться личной близостью и тесной дружбой. Эта же культура впоследствии оказала сильное обаяние на всю «антологическую» линию дворянской лирики, особенно на А. Майкова, Н. Щербину, А. Фета и др.
